ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЕ СТРАНЫ – ОПЫТ ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВА В ЕВРОСОЮЗЕ И Словения, и Чехия активно готовились к своей роли, выделив на ее выполнение значительные финансовые средства. Были обучены десятки и даже сотни молодых сотрудников для организации нескольких саммитов Совета Евросоюза, запланированных на этот период, в первую очередь, так называемых Министерских советов, то есть встреч министров стран-членов ЕС. Эти встречи проводились в разных местах принимающей страны и одновременно использовались для пропаганды отдельных регионов.
Следует, однако, учитывать, что в программе Совета ЕС всегда всплывают непредвиденные вопросы, которые подчас требуют незамедлительного решения. При этом основная тяжесть такой работы ложиться на плечи председателя Совета, председателя Еврокомиссии и председателя Европейского парламента, а если вопрос касается внешней политики, сюда подключается и комиссар по внешним связям. В начале выполнения председательских функций перед Чехией сразу же встали две острых проблемы: газовый кризис и конфликт в секторе Газа между Израилем и Хамасом, причем решение и того, и другого вопроса было не по силам Евросоюзу.
Однако наиболее важная составляющая – это вынесение председателем на повестку дня одного или двух общеевропейских вопросов и стремление добиться по ним определенного решения. Обе указанные страны этим пренебрегли, поскольку в модели их поведения отсутствовало сознание необходимости ответственных общеевропейских действий, они были слишком сильно сосредоточены на собственных интересах и проблемах. Чехия, например, выдвинула девиз «Европа без границ» – слишком общий и слишком похожий на базовый принцип Евросоюза: свободное перемещение людей, капиталов и товаров. Напротив, старые члены ЕС, как правило, выбирают свои ключевые общеевропейские вопросы заранее и заранее же обсуждают предлагаемые пути их решения с отдельными странами ЕС для создания коалиции поддержки.
Нельзя забывать, что решения Совета Европейского союза принимаются путем голосования, чаще всего, так называемым квалифицированным большинством. Оно появляется тогда, когда определенное решение поддерживает большинство стран-членов, минимум 255-тью голосами при общей численности 345 голосов. Это должно соответствовать не менее 62 % от общей численности населения Евросоюза. Каждое государство Евросоюза обладает определенным числом голосов пропорционально численности своего населения. Наибольшее число – по 29 голосов – у Германии, Франции, Великобритании и Италии. Поэтому каждая председательствующая страна, особенно если это страна маленькая или средняя, должна для продвижения своих приоритетов привлечь на свою сторону одну из этих крупных стран, а также и кого-то из числа небольших государств.
Кроме того, хотя Чехия не выдвигала каких-либо приоритетов, все ждали, что в период своего председательства она обеспечит ратификацию Лиссабонского договора в тех странах, где он еще не был ратифицирован – прежде всего, конечно, в самой Чехии. Сделать это не удалось, несмотря на многократные, на всех уровнях, обещания премьер-министра Тополанека. Этот политик даже не отдавал себе отчета в том, что вращается в сферах, где политическое обязательство, данное партнерам, – вопрос вашей честности и надежности.
Европейский союз – это общность большого числа демократических государств, которые имели, имеют и будут иметь различные, а часто и противоположные, интересы.
Однако их союз основан на общности основополагающих целей, на том, о чем страны-члены ЕС договорились и закрепили в соглашениях. Поэтому каждая страна-председатель должна, прежде всего, искать эту общность, а затем и пути ее материализации в определенных решениях.
Работа в Евросоюзе – это постоянные переговоры и поиск компромиссов. Страны с коммунистическим прошлым пока не обладают большим опытом в подобном порядке действий, потому что они жили в обществе, где решения принимались неким центром, без учета принципа: «принятое решение должно быть так или иначе выгодно каждому». Всему этому можно постепенно научиться, однако недостатки Чехии и Словении имели куда более глубокую и принципиальную природу.
Успешное выполнение председательских функций предполагает политическое единение внутри страны, политический консенсус по вопросу приоритетов, которые страна намеревается выдвигать. Без такого единения страна-председатель не сможет добиться на практике ничего существенного, поскольку любой партнер будет задаваться вопросом, сможет ли он опереться на демократическое большинство внутри страны. Политические взгляды по конкретному вопросу не должны принципиально меняться.
В случае с Чехией весь Евросоюз знал о том, насколько отличаются взгляды на ЕС и интеграцию в целом у президента Чешской республики Клауса, правительства Тополанека и главной оппозиционной социал-демократической партии. Ведущие политические деятели Евросоюза неоднократно подчеркивали, что основным партнером является правительство, что председатель Совета Евросоюза – это чешский премьер, а никак не президент. Однако они и не предполагали, что правительство не смогло – и даже не сочло необходимым – договориться с оппозицией по вопросу европейских приоритетов, хотя последняя имела в парламенте тот же вес, что и правящая партия. Все это кончилось отставкой правительства в середине председательства, что вызвало дурные предчувствия у прочих посткоммунистических стран – ведь это только усилило сомнения Западной Европы в европейской зрелости таких государств в целом.
Помимо официальных договоров, Евросоюз зиждется также на определенных неписанных правилах, которые постепенно формировались в период после Второй мировой войны, когда большую роль часто играла солидарность стран друг с другом и незыблемость правил, общих для всех. Таким образом, ЕС – это не только близость интересов, не только единый рынок, но сообщество, в котором постепенно сформировалось понимание того, что для сохранения его дееспособности иногда нужно чем-то жертвовать, поступаясь сиюминутными интересами отдельных государств.
Этим Евросоюз отличается от всех прочих государственных объединений, которые в подавляющем большинстве являются лишь сообществами стран, объединенных конкретными интересами. Вот почему государство, которое, будучи членом ЕС, и более того – его председателем, не в состоянии даже в течение полугода вести себя как консолидированный и надежный партнер, просто не способно вызывать к себе доверия. Большая группа посткоммунистических стран, вступивших в 2004 году в Евросоюз, и по прошествии пяти лет не стала политически зрелой системой, в которой правительство и оппозиция пусть и конкурируют на политической арене, но в случае необходимости способны договариваться во имя общих целей.
Другой пример – Словения. Она долго и сосредоточенно готовилась к своему председательству, будучи более или менее консолидирована политически и экономически, но позволила втянуть себя в пограничные споры с Хорватией – и это произошло еще во время исполнения ею председательских функций. До 1991 года обе страны являлись составной частью Федеративной Республики Югославия, из которой вышли, не урегулировав до конца вопрос границ. Здесь речь идет, главным образом, о приморской области Истрия, конкретно, о пространстве вокруг порта Триест, которое после Второй мировой войны было поделено между Италией и Словенией, причем на долю Словении осталась лишь узкая полоска побережья – единственный выход к Адриатическому морю. С другой стороны находится Хорватия, а граница между ней и Словенией проходит по так называемому Пиранскому заливу, почти не оставляя Словении прохода в нейтральные воды.
В Хорватии, с царящими в ней националистическими настроениями, рассчитывать на добрую волю в решении проблемы не приходилось, так что оставалось только вести безуспешные переговоры. Словения занималась этой проблемой и во время работы на посту председателя, хотя ей и следовало понимать, что на первом месте должны стоять общеевропейские вопросы, а не локальные приграничные споры между ней как членом Евросоюза и Хорватией – страной, еще только ведущей переговоры о вступлении в ЕС. В декабре 2008 года, через несколько месяцев после окончания своего председательского срока, Словения даже наложила вето на дальнейшие переговоры Евросоюза с Хорватией.
Этим она ясно продемонстрировала ЕС свое непонимание одного из принципов Евросоюза, а именно: содержание переговоров о вступлении в Союз нового члена состоит из 35 пунктов, касающихся различных областей политики, экономики и права, но приграничные споры туда не относятся. Последние должны решаться либо до вступления страны в Евросоюз, либо в срочном порядке сразу после вступления. Европейский союз – это не организация для решения приграничных споров, ее принцип – в духе идей Куденхове-Калерги – не передвигать границы, а уничтожать их. В сентябре 2009 Словения отозвала свое вето, получив от Хорватии обещание передать решение пограничных вопросов Европейскому суду, чей вердикт обязуются признать обе стороны конфликта.
Эти примеры со всей очевидностью показывают, что посткоммунистическим странам сложно привести свои привычки и сложившиеся модели международных отношений в соответствие с принципами и моделями переговорного процесса Евросоюза. И что за пять лет, прошедших со дня их вступления в ЕС, они не сделали каких-либо существенных шагов в этом направлении. Их поведение можно сопоставить с деятельностью Швеции, занимающей в настоящий момент пост председателя ЕС. Эта страна поставила себе одну-единственную цель и уже сегодня готова к ее достижению.
Проблема, которую выбрала Швеция – это охрана климата, которая обсуждалась на саммите в декабре 2009 года. Свою основную задачу Швеция видит в окончательном завершении обсуждения посткиотского соглашения. Кроме того, уже сегодня она может положить в свою копилку успехов референдум в Ирландии по Лиссабонскому договору и его окончательное введение в действие. Без поддержки органов Евросоюза, Совета и Европейской комиссии ирландское правительство вряд ли бы самостоятельно решило эту проблему. Во-первых, Европейский союз пошел навстречу определенным требованиям Ирландии, а во-вторых, принял гораздо более активное участие в проевропейской компании, развернутой там, чем во время первого референдума, который проходил в прошлом году, во время председательства Словении. Это добавило разочарования в Словении, поскольку тогда Евросоюз ирландским референдумом практически не занимался.
Любая политика посткоммунистических стран вне ЕС и НАТО рано или поздно обречена на провал. С каким бы пониманием ни относились к их исторически сложившимся страхам по поводу России, случай с ракетами и радаром ПРО свидетельствует о том, что двусторонние договоренности с неевропейской державой, пусть таким дружественным союзническим государством, каким являются США, не встречает понимания в Евросоюзе. Европейский союз прилагает большие усилия к формированию общей внешней политики и политики безопасности и не даст себя сбить с этого пути. Такие ведущие лидеры Евросоюза, как Меркель и Саркози, убеждены, что по поводу уровня демократизации в России не стоит строить иллюзий, однако стремиться установить с ней партнерские отношения необходимо. Для небольших посткоммунистических стран это будет сложной задачей. Если бы Россия дальше продвинулась по пути демократии, это было бы проще. Таким образом, не остается ничего другого, кроме как пытаться поддерживать и, возможно, влиять на европейскую политику, проводимую по отношению к восточным соседям Евросоюза.
РУДОЛЬФ КУЧЕРА
