Г-н Леклерк, сейчас, когда весь мир содрогается под ударами финансового кризиса, ведущие швейцарские банки оказались в самомцентре урагана. Как повлиял кризис на частные состояния, находящиеся под управлением в Швейцарии, и, в частности, на финансы российских клиентов? Тут все зависит, разумеется, от того, как составлен инвестиционный портфель того или иного клиента. Но в целом, как мне кажется, россияне пострадали от кризиса меньше, нежели клиенты иного, чем они, склада. Меньше, чем клиенты с другим, я бы сказал, «типом инвестиционного поведения». Учитывая, что обстановка в России долгое время отличалась неустойчивостью и несколько стабилизировалась лишь при президенте Путине, российские инвесторы, трепетно заботясь, прежде всего, о сохранении своих капиталов, придерживаются, соответственно, более консервативных принципов управления своими активами, размещенными в швейцарских банках.
Иными словами, российские и западноевропейские клиенты придерживаются различной инвестиционной тактики? В отличие, скажем, от англосакса, россиянин обращает меньше внимания на биржевой индекс. Для него куда важней не потерять уже имеющиеся деньги. Когда тот же англосакс видит, что в условиях кризиса его инвестиции обесценились на 5%, тогда как бенчмарк – аж на целых 15%, то он, скрепя сердце, сочтет такой результат относительно удовлетворительным. А россиянин назовет это чистой потерей.
Но тогда клиент-россиянин должен смириться с тем, что в период подъема деловой активности и роста биржевых котировок его инвестиции будут приносить меньший доход… Главное, на мой взгляд, – это обеспечение сохранности капитала и его корректное приращение. Как правило, клиенты из стран СНГ считают удовлетворительным индекс прибыли, равный процентной ставке по доверительному вкладу, то есть в пределах 2–5 % в год. А для получения большей прибыли следует прибегать только к методам, сопряженным с небольшим риском.
Помимо сложных инструментов обеспечения сохранности капиталов, российские клиенты доверяют облигациям стран с быстро растущей экономикой, таких, например, как та же Россия или Казахстан. Таким образом клиент формирует доход, превышающий ставку доверительного вклада, и, учитывая его знание региона, может трезво оценить факторы риска. Что же касается западного клиента, то он поостережется приобретать такие облигации – по его оценке, они не являются достаточно надежными.
Так, значит, при формировании портфеля ценных бумаг фактор национально-культурной принадлежности играет немаловажную роль… И потому варианты капиталовложений мы подбираем для нашего клиента, во-первых, исходя из его культурной принадлежности. Инвестиционный портфель формируется при непосредственном участии клиента. Это как пошив костюма – по меркам конкретного заказчика. Эта часть портфеля включает ценные бумаги с фиксированным доходом, а соответствующие риски клиенту должны быть хорошо известны. Во-вторых, мы помещаем в портфель ценные бумаги с фиксированным номиналом. Мы подбираем их так, чтобы в их основе были хорошо известные клиенту ценности – нефть, золото, мировые «голубые фишки», акции таких высоколиквидных российских финансовых и экономических структур как ВТБ или «Газпром». Третья важная составляющая инвестиционного портфеля – солидный резерв наличности. Наши российские клиенты – это зачастую энергичные предприниматели, которым порой срочно требуются деньги для инвестиций в России. Вместе с тем, мы всегда стремимся сохранить эффект «финансового рычага», чтобы за счет своего портфеля клиент в любой момент мог взять кредит.
Давайте вернемся к вопросу о потерях швейцарских финансовых институтов в результате кризиса. Пострадал ли имидж швейцарских банков? Кризис затронул все страны, для всех это – негативное явление, и Швейцария – не исключение из общего правила.
Но, заметьте, при всем этом важные клиенты наращивают сотрудничество со швейцарскими частными банками и, в частности, с нашим банком. Почему? Потому что они представляются им более надежными. В течение 10 лет крупные банки разрабатывали стратегию, суть которой – сопряжение двух функций: управление частными капиталами и инвестиционная деятельность. В обстановке кризиса репутация системы управления активами была подорвана известиями о сбоях в инвестиционных банках. А как только речь заходит об угрозе частным капиталам, пенсионным накоплениям или, как говорят в России, деньгам, отложенным «на чёрный день», у человека тут же возникает чувство незащищенности – люди склонны сильно преувеличивать реальные масштабы опасности.
В этой связи стоит отметить, что еще в 2006 году наша холдинговая группа LODH приняла решение отказаться от инвестиционной составляющей нашего бизнеса и сконцентрироваться исключительно на управлении частными и корпоративными капиталами.
Обладает ли сообщество швейцарских банков неким «психологическим преимуществом»? Считают ли клиенты, что швейцарские банки являются более надежным убежищем от кризиса? Я отвечу на ваш вопрос на собственном примере: когда у меня появились дети, это радикально изменило и мое поведение, и отношение к жизни – произошла переоценка ценностей. Если до того при выборе автомобиля я обращал внимание главным образом на его мощность и скоростные характеристики, то теперь меня интересует прежде всего надежность и безопасность. В обстановке неопределенности на финансовых рынках историческая надежность швейцарских банков становится веским аргументом. Еще год назад я не стал бы вам об этом говорить, но сейчас скажу, ибо это важно. Мы занимаемся только управлением капиталами клиентов и ничем более. Именно это и только это – наше ремесло, «наш хлеб», как говорится. И юридическая структура нашего холдинга, в котором мы состоим на правах ассоциированных членов, и то обстоятельство, что холдинг не имеет биржевой котировки, позволяют нам заниматься подбором более долгосрочных инвестиционных программ в интересах клиентов. Наши ассоциированные члены-управляющие полностью, в том числе, собственным капиталом, отвечают за деятельность банка. И, соответственно, они действуют предельно осмотрительно, используя целый комплекс защитных мер. Словом, в нынешних условиях частный банк является для клиента не просто альтернативой, а хорошей альтернативой.
А как вы оцениваете общую экономическую ситуацию в мире и влияние кризиса на российскую экономику? Я думаю, кризис будет способствовать укреплению позиций стран с быстро растущей экономикой, таких как Россия, Индия, Китай. Результатом кризиса станет также корректировка веса ведущих экономических держав в мировой экономике. Эти изменения меня радуют. Я считаю, что в макроэкономическом плане страны с быстро растущей экономикой должны занять более заметное место.
Не хотите ли вы этим сказать, что Россия не ощутит негативных последствий кризиса? В современном мире экономики всех стран взаимосвязаны, так что нынешний финансовый кризис скажется и на России. Однако пока что падения темпов экономического роста там не наблюдается. Это выгодно Западу – он получает возможность экспортировать свою продукцию на рынки стран с быстро растущей экономикой. Чем стабильнее и быстрее они развиваются, тем лучше для нас.
Для Западной Европы Россия является естественным партнером – как в плане политики, так и культуры и религии.
