«Государству в кризис больше всего не хватало денег; надо было думать, где их можно быстрее и легче добыть. «Труба-кормилица» из-за кризисного обвала спроса на энергоресурсы с обязанностями справлялась ни шатко ни валко. Оставалась таможня: она в урожайные годы обеспечивала более 40 процентов поступлений в бюджет, и если постараться, то и в кризисные времена способна по- мочь. Едва только в экономике реально «потянуло кризисом», к таможенному бизнесу сразу стали относиться более жестко», – сказала Татьяна Круглова в беседе с корреспондентом «БМ».
Как? Например, постоянной практикой стала «корректировка таможенной стоимости». За этой формулировкой прячется нехитрая операция по максимальному начислению платежей за перевозимый товар и, следовательно, максимально возможному изъятию денег у участников внешнеэкономической деятельности. «Существует, – говорит Татьяна Круглова, – «вилка» стоимости каждого товара, которая определяется на основе мониторинга таможенного оформления в стране. Это своего рода подсказка для таможенника, чтобы он мог ориентироваться в ценах ввозимых изделий.
Например, единица какого-то товара обычно стоит от доллара до полутора (та самая «вилка»!), и если декларируется стоимость в 20–30 центов, то тут что-то явно не так. Но представьте, что вы честно закупили товар по 80 центов за единицу; может, у вас была прямая сделка, или вы приобрели большую партию и получили такую скидку, или вы старый клиент этой компании, или перспективный клиент, они через вас рынок осваивают… Но таможня, начисляя платежи, начинает «корректировать» – естественно, в сторону более высокой стоимости. Доказать свою правоту в этот момент практически невозможно; приходится изворачиваться, находить деньги, платить куда больше, чем вы предполагали. Таким вот образом таможня начала собирать серьезные дополнительные суммы».
Поскольку значительная часть случаев повышения таможенной стоимости не обоснована, то участники внешнеэкономической деятельности стали подавать в суд на ФТС. И – выигрывать! Им стали возмещать переплаченное на таможне. Естественно, из бюджета, который таможня наполняла.
«Предпринимательское сообщество и, естественно, участники ВЭД, – говорит Татьяна Круглова, – еще не успели опомниться от первого удара кризиса, пытались устоять на ногах, как вдруг была объявлена ... реформа». Именно в 2008–2009 годах начали ликвидировать таможни в Москве. «Логистику-то поменять в один день невозможно! Началась сплошная неразбериха, было непонятно, куда направлять потоки товаров, куда их вообще девать. Это было достаточно пугающее зрелище», – говорит Татьяна Круглова. Правильно ли это вообще – в тяжелое кризисное время, да еще с огромными потерями, затевать реформу? Скорее всего, сработал синдром бюрократического рвения, которое никогда в нашей стране не учитывало реалии дня. «Многие серьезные компании, не говоря уже о небольших, разорились и ушли с рынка», – замечает Татьяна Круглова. Впрочем, что значит – «ушли»? Глава «ТАРГО» утверждает: многие стали работать без лицензий, перешли в «серый» бизнес. Он заметно вырос. Многие рассудили: как государство к нам – так и мы к нему. Так было.
Сегодня есть основания полагать, что самое трудное, наконец, уже позади, хотя пережитое непростое время, как минимум, еще несколько лет будет сильно ощущаться в экономике, считает глава таможенного холдинга «Группа Тарго» Татьяна Круглова и делает неожиданный вывод: «Все же теперь на будущее я смотрю с большим оптимизмом, чем до кризиса».
Поясняет: «Кризис показал, что российский бизнес необычайно живучий; его философия – это жить и работать не благодаря чему-либо, а вопреки. Очень многим пришлось какое-то время жить не по правилам, а нормальному бизнесу это гораздо сложнее делать, чем действовать по правилам, но что поделаешь, раз создали такие условия? И ведь – устояли, хотя и кризис крепчал, и власть немилосердно свои проблемы за их счет решала».
Все же российское умение выживать – оно, может, самое главное преимущество нашего бизнеса. По мнению Татьяны Кругловой, в скором будущем поток нового ввозимого технологического оборудования заметно вырастет, причем скачкообразно. «Пока это еще не массовый ввоз. Оборудование, в основном, только заказывается и оплачивается – сначала, как правило, на 50 процентов; заказанное еще будут делать минимум полгода. Но уже пошли, пошли заказы, уже заключаются контракты, а потом начнутся поставки… Бизнес сам разберется, что к чему, если ему не мешать…»
Вывод из всего сказанного, в общем-то, простой: похоже, будем жить. А вот надо ли было в кризис еще и искусственные ухабы устраивать? Вопрос риторический и для нашей действительности, похоже, вечный.
