Кто она, эта женщина, жена одного из самых могущественных правителей своего времени, не желавшая жить рядом со своим любящим супругом, австрийская императрица, не любившая Вену, немка, заставлявшая свою дочь говорить по-венгерски? Кто она, странная, эксцентричная, писавшая стихи, называвшая себя шекспировской Титанией, оставшаяся в истории под своим детским прозвищем Сисси? Чем больше она сторонилась общества, тем больше взглядов притягивала, и вот уже второе столетие не умолкают голоса, на все лады обсуждающие ее жизнь, судьбу и гибель.
Амалия Евгения Елизавета Виттельсбах родилась в счастливый день – воскресный Сочельник 1837 года, в многодетной семье баварского герцога Максимилиана. По легенде, она появилась на свет с зубом во рту – как Наполеон Бонапарт. Подобно многим династическим бракам, супружеская жизнь ее родителей не была счастливой, что не помешало появлению на свет девятерых детей, которые горячо любили своего легкомысленного отца, увлекавшегося лошадьми, музыкой, альпинизмом, путешествиями. Именно у отца унаследовала Елизавета пристрастие к конным прогулкам и спорту, а еще – независимость характера и свободолюбие.
24 апреля 1854 года к венской церкви Августинцев подъехала карета, поражавшая многочисленных зрителей своей тяжеловесной роскошью. Великолепный экипаж, расписанный некогда самим Рубенсом, привез тоненькую шестнадцатилетнюю девочку в бриллиантовой диадеме, которая в этот день стала императрицей Австрии. Судьбе было угодно, чтобы Сисси заняла на престоле место, уготованное ее старшей сестре Елене – именно ее властная и честолюбивая эрцгерцогиня София, мать молодого австрийского императора Франца Иосифа Габсбурга, наметила себе в невестки. София фактически возвела на трон своего восемнадцатилетнего сына, кропотливо выстраивала его судьбу и карьеру и, наконец, выбрала достойную супругу – свою племянницу Елену. София и Людовика, мать Сисси и Елены, были родными сестрами, но двоюродное родство никогда не служило препятствием для заключения браков между европейскими монархами. Итак, Елена, Нэнэ, как ее называли в семье, – не слишком привлекательная внешне, но уравновешенная, хорошо образованная, набожная, достигшая семнадцатилетнего возраста, казалась Софии подходящей женой для сына-императора. Однако случилось непредвиденное – Франц Иосиф увидел Сисси. Это была любовь с первого взгляда – двадцатитрехлетний император влюбился в живую, бойкую, грациозную пятнадцатилетнюю девочку. «Или Сисси, или никто!» – впервые Франц Иосиф посмел пойти наперекор матери, и той против своей воли пришлось круто менять брачные планы. Выбор сына не пришелся Софии по сердцу – Сисси казалась ей слишком юной, слишком легкомысленной. Нет, не такой должна быть будущая императрица Австрии!
А Сисси? Полюбила ли она в своего жениха? Позднее Елизавета, уже будучи взрослой женщиной, с горечью заметит, что ее «продали в пятнадцать лет», когда она еще ничего не понимала в жизни... Итак, ко дню свадьбы Сисси исполнилось всего лишь шестнадцать лет и четыре месяца. Из беззаботного детского мира баварского поместья, где она каталась на лошадях, плавала, ловила рыбу, где отец построил ей собственный цирк, она перенеслась в имперскую Вену с ее чопорным этикетом и сложным церемониалом. София беспрестанно воспитывала свою племянницу-невестку, заставляла следовать дворцовым правилам, постоянно указывала сыну на действительные или мнимые промахи его юной жены. А Сисси искала в муже защитника и спасителя от нестерпимой давящей атмосферы венского двора, но поглощенный делами император не мог уделять ей достаточно внимания.
Подобно российской Екатерине II, единолично воспитывавшей своих внуков, София отбирала у молодой четы каждого рожденного ребенка. Родители допускались в детские комнаты лишь на краткое время и под бдительным присмотром фрейлин и самой Софии. Елизавета пыталась бунтовать, и, в конце концов, ей удалось уговорить мужа взять двух дочерей в поездку по Венгрии. Судьба жестоко отомстила Сисси за «самоуправство» – старшая дочь София, ее первенец, умерла во время этого путешествия. Девятнадцатилетняя Елизавета винила себя в смерти ребенка, начала задумываться о самоубийстве, отказалась от пищи. Смерть дочери оставила в ее душе глубокий след, и когда в 1858 году на свет появился долгожданный наследник трона, она уже без сопротивления отдала его свекрови.
Как же складывалась личная жизнь Елизаветы? Исследователи справедливо сомневаются в глубине чувств императрицы к мужу – большую часть своей жизни она провела в путешествиях: исколесила всю Европу, побывала в Греции, Малой Азии, Северной Африке. Сначала предлогом для таких поездок служила мнимая болезнь, после Елизавета уже не искала какого-либо повода, чтобы исчезнуть из Вены. Удивительно, но чем дальше она уезжала, тем теплее становились ее письма к мужу. Франц Иосиф радовался, когда Елизавета бывала дома с семьей, но это счастье выпадало на его долю не так уж часто. Супруги были слишком разными – набожный, консервативный Франц Иосиф, который ни разу в жизни не говорил по телефону, не пользовался ни лифтом, ни автомобилем, и свободолюбивая, эксцентричная Елизавета, презиравшая светские условности и дворцовый этикет. В своем стремлении избавиться от супружеских обязанностей Елизавета зашла так далеко, что сама пригласила ко двору приглянувшуюся Францу Иосифу актрису Катерину Шратт, ставшую многолетней подругой императора. Как у большинства монархов того времени, у Франца Иосифа были внебрачные дети, а Елизавету он однажды заразил венерической болезнью, в чем позже не переставал перед ней каяться. Доподлинно не известно, были ли любовные связи у самой императрицы. Говорили о привязанности к молодому английскому капитану Джорджу Миддлтону, о флирте на балу простолюдинов, куда императрица проникла под маской... Частная жизнь Елизаветы так и осталась для окружающих тайной, и о том, любила ли она кого-нибудь, знала, вероятно, только сама императрица.
По-разному сложились судьбы детей Елизаветы. Воспитание наследного принца Рудольфа София поручила генерал-майору Леопольду Гондренкуру, чьи «педагогические» методы без преувеличения можно назвать садистскими. Стремясь вырастить из будущего императора настоящего солдата, он ночью будил ребенка выстрелом из пистолета, заставлял маршировать по пояс в снегу. Рудольф вырос сложным и противоречивым юношей. Возможно, в его характере и неврозах смог бы разобраться Зигмунд Фрейд, если бы его психоаналитический метод получил в Вене признание на несколько лет раньше. С отцом у Рудольфа сложились тяжелые отношения: Франц Иосиф хотел видеть в сыне продолжателя своего дела, дисциплинированного и трудолюбивого политика, отважного воина. А принц увлекался орнитологией, дружил с Альфредом Бремом, печатался в либеральной «Neues Wiener Tagblatt». Не отвечавший представлением императора о своем преемнике, Рудольф был фактически отстранен от политической деятельности. А мать? Всю жизнь он тосковал по ней, но видел очень редко и открыто ревновал к своей младшей сестре Марии Валерии, считая, что та украла у него материнскую любовь. Императрица же была равнодушна к сыну, не видя очевидного сходства их характеров и воззрений – из всех ее детей Рудольф был ей ближе всего по взглядам и духу, унаследовав у матери презрение к условностям, любовь к прогрессу, равнодушие к религии. Неудовлетворенность и душевная пустота заставляли Рудольфа искать все новых удовольствий – он стал признанным венским ловеласом, соблазнителем светских красавиц, клиентом дам легкого поведения, завсегдатаем ресторанов, трактиров и скачек. Одиночество и желание самоутвердиться заставили крон-принца рано жениться. Взгляд Рудольфа остановился на дочери бельгийского короля Леопольда Стефании, которая в 1881 году стала его супругой. Несмотря на то, что красавицей ее не считали, принц искренне увлекся молодой женой, и они прожили краткий период супружеского счастья. Однако принцесса не снискала симпатии венского двора, а Елизавета, смотревшаяся молодо и грациозно на фоне своей грузной невестки, дразнила Стефанию «дромадером»; и только Франц Иосиф относился к бельгийской принцессе с приязнью. Отношения с мужем у Стефании вскоре испортились из-за постоянных упреков, которыми она старалась удержать Рудольфа при себе, что лишь ускорило возвращение принца к своим старым привычкам и разгульному образу жизни. Родившаяся в 1883 году Елизавета, Эржи, как ее называли на венгерский манер, осталась их единственным ребенком. Вскоре во время своих любовных похождений Рудольф заразился венерической болезнью, которую передал жене, и в этом Стефания видела причину своего дальнейшего бесплодия. Придворное общество возложило вину за отсутствие наследника на супругу крон-принца, который решил развестись с женой и даже просил отца выхлопотать для него развод у Папы Римского. Однако император-католик с негодованием отверг эту просьбу. Борясь с мучительными болями, принц пристрастился к наркотикам, его военная карьера не складывалась, жизнь и будущее казались Рудольфу все более мрачными. Опустошенный и больной, 31 января 1889 года Рудольф застрелился в покоях замка Майерлинг. Вместе с ним ушла из жизни его юная любовница Мария Вечера. Существует, впрочем, и другая версия событий, связанная с нежеланием некоторых политических кругов видеть Рудольфа, чьи взгляды и политические симпатии были на стороне Франции, на австрийском престоле…
Более счастливо сложилась судьба Гизелы, старшей дочери Елизаветы. Любимица отца, бабушки Софии и брата Рудольфа, она тоже не могла похвастаться привязанностью матери. В шестнадцать лет Гизела вышла замуж за баварского принца Леопольда, в браке с которым у нее родилось четверо детей. Император Франц Иосиф часто гостил в семье дочери, проводил много времени в обществе внуков, Елизавета же во время своих кратких визитов в Мюнхен предпочитала останавливаться в гостиничных апартаментах. Она так и не простила дочь, сделавшую ее бабушкой в тридцать шесть лет. Гизела смогла завоевать любовь и уважение баварцев, которые даже называли ее своим «венским ангелом», стойко перенесла годы войны и революции и умерла в 1932 году, на два года пережив своего мужа.
Вся материнская любовь Елизаветы досталась младшей дочери – Марии Валерии, родившейся в 1868 году. София, сломленная гибелью младшего сына, короля Максимилиана, казненного в Мексике, уже не могла влиять на семейную жизнь императора, и Елизавета полностью взяла воспитание дочери на себя. Ожидая своего последнего, четвертого ребенка, Елизавета мечтала о будущем короле Венгрии – не случайно Мария Валерия родилась именно на венгерской земле. Злые языки считали ее отцом венгерского революционера и политика графа Дюлу Андраши, что, скорее всего, не соответствует действительности. Елизавета называла Марию Валерию «мое венгерское дитя», заставляла учить венгерский язык, но успеха не добилась – дочь не смогла полюбить Венгрию, предпочитала немецкий и была очень привязана к отцу-императору, от которого унаследовала многие черты характера, прежде всего, религиозность. Елизавета была против раннего брака любимой дочери, а впоследствии разрешила ей самой выбрать себе мужа – чего не могло себе позволить большинство членов королевских семей, включая саму Елизавету. В 1888 году Мария Валерия влюбилась во Франца Сальватора из тосканской ветви Габсбургов, брак с которым по строгим монархическим правилам считался неравным – дочери Франца Иосифа пришлось письменно отречься от своих прав на австрийский трон. В замужестве у Марии Валерии родилось десять детей. Умерла любимая дочь императрицы в 1924 году.
Всю жизнь Елизавета тщательно следила за своей внешностью и тем впечатлением, которое она производит на окружающих. Культу ее красоты, который она кропотливо создавала, немало способствовали портреты, написанные в середине шестидесятых годов XIX века художником Винтерхальтером. Она умела подчеркивать свои выигрышные стороны и скрывать недостатки. Одним из главных достоинств Елизавета считала стройную фигуру, которую смогла сохранить до последнего дня жизни – при росте 172 сантиметров ее вес никогда не превышал 50 килограммов, а объем талии составлял 48 сантиметров. Конечно, этому способствовали долгие конные прогулки, которые Елизавета совершала на протяжении всей жизни. Говорят, именно умение великолепно держаться в седле помогло ей в свое время покорить сердце Франца Иосифа. Императрица презирала тучных людей и не скрывала своего к ним отношения. Так, английскую королеву Викторию она называла «толстой матроной», что, конечно, не способствовало их взаимной симпатии: несмотря на частые поездки Сисси в Англию, встречались они редко. Императрица была уверена, что сохранить стройность ей помогут многокилометровые пешие прогулки, которые она совершала таким быстрым шагом, что это скорее напоминало бег. В Хофбурге, несмотря на пересуды двора, Сисси построила себе спортивный зал. Кроме того, всю жизнь она соблюдала строжайшую диету: иногда ее дневной рацион состоял всего из нескольких стаканов молока, порой она ела одни только яйца, часто предпочитала поддерживать себя лишь фруктами или мясным соком. Однажды Франц Иосиф, поджидая супругу в ее покоях, заметил на столе бутыль с красной жидкостью. На вопрос о содержании сосуда, слуги ответили, что это мясной сок, которым сегодня питается его жена. Император, конечно, пришел в ужас. Сложно сказать, пользу или вред принесли Сисси ее голодовки: сохраняя девичью фигуру, она была вынуждена скрывать под вуалью или зонтом свое покрывшееся морщинами лицо. Еще одним недостатком ее внешности были плохие зубы – ни на одной из фотографий императрица не улыбается.
Один из самых эксцентричных поступков Елизаветы связан с визитом в Вену Наполеона III и его супруги Евгении. На придворном приеме все обсуждали и сравнивали внешность обеих признанных европейских красавиц. Неожиданно Елизавета увлекла Евгению в свои внутренние покои, запретив кому бы то ни было входить туда. Когда Наполеон попытался пройти к своей жене, слуги заявили, что распоряжение императрицы распространяется на всех без исключения. Наполеону все же удалось заглянуть в комнату, где, как оказалось, Елизавета и Евгения измеряли и сравнивали свои икры. Позже монарх с восхищением рассказывал, что таких красивых ног он не видел никогда в жизни.
Неприветливо встреченная венским двором и, прежде всего, свекровью, Елизавета искала какую-то отдушину. Ею стала Венгрия, не пользовавшаяся особой любовью в тогдашней императорской Австрии, где еще свежа была память о революции 1848 года. Елизавета полюбила эту страну, и венгры верили, что австрийская императрица поможет им добиться прав, которых они так страстно желали. Сисси выучила венгерский язык, на ее книжных полках появились произведения венгерских писателей, среди венгерских дворянок она выбирала себе фрейлин, эпатировала двор, появляясь в венской театральной ложе в венгерском костюме. Императрица не переставала убеждать Франца Иосифа в необходимости пересмотра венгерской политики, немало способствовав превращению в 1867 г. Австрийской империи в двуединую Австро-Венгерскую монархическую конфедерацию.
Она могла бы стать политическим деятелем, дипломатом, влиять на европейскую и мировую политику, но предпочла жить своей частной, очень замкнутой жизнью, а объем талии и фасон шляпы волновал ее куда больше судеб Европы. Впрочем, свою роль в политике Сисси все же предстояло сыграть, и роль эта была трагической. 9 сентября 1898 года Елизавета приехала в Женеву, остановившись под именем графини фон Хоенэмбс. Она всегда путешествовала инкогнито, что, впрочем, не могло обмануть ни окружающих, ни репортеров светской хроники. Заметка о приезде императрицы Австро-Венгрии попалась на глаза молодому итальянцу-анархисту Луиджи Лукени, человеку из низов, видевшему способ восстановления социальной справедливости в терроре – убийстве «праздных людей» этого мира. Елизавету он знал в лицо, поскольку видел ее ранее в Будапеште… 10 сентября 1898 года, выйдя из гостиницы, Елизавета и ее спутница, графиня Ирма Штарай, спешили, опаздывая на пароход. Они были вдвоем – слуги с вещами были отправлены в курортный город Ко поездом. На набережной Женевского озера с императрицей поравнялся Лукени. Он как будто споткнулся и вытянул вперед руки. Графиня Штарай даже не успела заметить длинный заточенный напильник, которым итальянец нанес Елизавете всего один удар. Императрица упала, прохожие помогли ей подняться. Она еще прожила еще около часа: самостоятельно дошла до пристани и поднялась на палубу. Потом пожаловалась на боль в груди, на платье стала проступать кровь – напильник пронзил ей сердце. Убийцу схватили. Впрочем, бегство не входило в его планы – ведь он совершил акт социального возмездия. В то время смертная казнь в Женеве была отменена, и Лукени приговорили к пожизненному заключению. Из тюрьмы он рассылал многочисленные письма в газеты, но постепенно о нем забыли, и через двенадцать лет он повесится в своей камере. Узнав о смерти жены, император Франц Иосиф произнес: «В этом мире для меня уже ничего не осталось». Смерть Сисси стала знаком приближающейся гибели старой Европы и той эпохи, точку в которой шестнадцать лет спустя поставит выстрел в Сараево.
Катерина Айзпурвит
